Исчезнувшая сестра [litres] - Алла Кузьминична Авилова

7

После первой инициации лама Уджарпа дал Федору новое имя. В «Обществе бриллиантовой колесницы» его стали теперь называть Гецул Мо. Гецул в тибетском буддизме – это несколько продвинутый монах, который может давать инструкции светским неучам, а Мо – первые две буквы фамилии Федора. «Короткие имена – концентраты энергии», – сказал лама, заметив недовольство своего ученика. Федору и в самом деле не нравилось это нетрадиционное да еще и какое-то куцее имя. Да и «гецулом» его можно было назвать только с подмигиванием, как это и сделал Уджарпа, давая ему такое имя. Но Мочкин все же стал носить полученное от гуру имя и потом с ним смирился.

Прошло какое-то время, и лама Уджарпа заговорил о второй инициации Федора. Но у того уже совсем пропало прежнее рвение. Испытания перед первой инициацией оставили неприятный осадок, и Мочкин больше не чувствовал доверия к своему гуру.

Приезды Уджарпы в Москву стали Федора даже тяготить. Однако в промежутках между ними ему нравилось обмениваться опытом восхождения на высоты буддизма с некоторыми членами «Общества бриллиантовой колесницы», которых он ласково называл своими «попутчиками».

Общение с «попутчиками» давало Федору то, чего ему не хватало в тусовках с его коллегами-музыкантами. В «Бриллиантовой колеснице» говорили о темах, которые в его обычном окружении принято было игнорировать, например, о самопознании. Федор настолько запутался в себе перед знакомством с ламой, что не знал, кто он и что он. Теперь же он мог находиться среди людей, которые так же, как и он, хотели как минимум разобраться в себе. И был какой-никакой учитель, который им в этом помогал. Уджарпа нравился Федору все меньше, но Мочкин оставался благодарен своему ламе за многое, что тот ему дал, в том числе и за новую мантру, которую получил от него вместе со своим новым именем.

Дав Федору эту мантру, Уджарпа сказал, что она из разряда самых сильных. Такие мантры, по правилам, после первой инициации не дают, но для Гецула Мо лама решил сделать исключение. Это обстоятельство заинтриговало Федора, и он загорелся желанием испытать полученную от учителя мантру на своих ежедневных медитациях.

То ли это было из-за ореола ее «особой силы», то ли благодаря его собственному усердию, но мантра и в самом деле временами что-то с ним делала. Она состояла из трех комбинаций звуков, которые не имели смыслового значения. Повторяя ее снова и снова, Федор чувствовал все чаще, что эта мантра в нем как бы пульсирует и ее пульсирование его убаюкивает. Но сонливости при этом не было. Было другое: чувство бесформенности и потеря внутреннего содержания. Федор ощущал себя чистым полем. Оно не заполнялось случайными мыслями или воспоминаниями, как это обычно бывает, когда сидишь с закрытыми глазами, и ему становилось хорошо как никогда.

Уже скоро лама стал все решительнее подталкивать Мочкина к следующим посвящениям. Он обязал Федора приезжать к нему в Электростан на ретриты, проводившиеся по правилам тибетских монастырей. Эти ретриты были предназначены только для его учеников. Они должны были вместе петь мантры, делать простирания и слушать чтение тантрических текстов на тибетском языке.

Уже первый ретрит такого содержания вызвал у Федора внутреннее сопротивление, а со второго ретрита он вообще решил уехать, не доведя его до конца. Когда он сообщил об этом ламе, тот пришел в ярость, но Федор не позволил своему учителю отчитывать себя в присутствии других учеников, и в результате продолжение его ученичества у Уджарпы стало невозможным. Лама тут же отстранил Мочкина от руководства московским центром своей организации и запретил появляться ему на глаза, пока тот не раскается в своем поведении.

Вернувшись в Москву, Федор рассказал Виктору и другим членам «Общества бриллиантовой колесницы» о конфликте с ламой и своем намерении выйти из его организации. Кто-то из «попутчиков» предложил Мочкину основать свое собственное общество. Другие, в том числе и Виктор, это предложение поддержали.

Такая идея понравилась и самому Федору. А вот Ларисе – нет. «Кто лама Уджарпа и кто ты? Подумай!» – одернула она Федора, и тот озадачился. И в самом деле, что он о себе возомнил? И стоило ли ему рвать отношения со своим ламой?

Вопрос «кто я?» и привел Мочкина в восточную мистику, где он относится к главным. И кое-что для себя Федор уже уяснил. А вот над вопросом, кто такой Уджарпа как личность и как учитель жизни, он еще не задумывался.

А вопрос этот был важный. Ответ на него помог бы ему лучше понять, нужен ли ему такой гуру и дальше. Если Уджарпа действительно добрался на «бриллиантовой колеснице» до высот тантрического буддизма и смотрит теперь на Федора оттуда, а значит, видит то, что ему самому не видно, то это одна ситуация. Если же его уверенность в своем превосходстве над учениками исходит у него из самомнения, а его эксперименты над подопечными далеки от истинной Ваджраяны, которую он на деле и сам еще недостаточно освоил, – то это совсем другая ситуация. И чтобы в этом разобраться, Федор решил познакомиться с ламой Нгавангулом, учителем своего гуру, о котором тот любил рассказывать.

Искать Нгавангула надо было в Дхарамсале на севере Индии, где тибетские переселенцы строили свои монастыри с XVIII века. Там же находилась главная резиденция Далай-ламы, самого главного из лам, покинувшего свою родину после того, как Тибет стал частью Китая.

Федор задумал отправиться в Индию по туристической визе, как делали многие, и пробыть там месяц, а то и два. Элеонора возмутилась, когда услышала об этом плане. Замышляя это путешествие, Федор не подумал о последствиях своего столь долгого отсутствия для «Оказии». Из-за его ретритов в Электростане они с Элеонорой стали выступать все меньше и, соответственно, все меньше зарабатывать. Такое положение вещей его партнерше не нравилось, но она терпела. Услышав же об Индии, Элеонора пришла в отчаяние. И тогда Федор предложил ей превратить дуэт «Оказия» в одноименную группу. Он знал, как это можно устроить, и убедил Элю, что это хороший вариант.

К тому времени уже не стало ударника группы «Мы», в которого была влюблена Элеонора. Он не смог победить «герыча» и умер от передозировки. Другие музыканты так и остались не у дел. Они поддерживали связь друг с другом, а также с Федором, и тот знал, что только свистни, и каждый из них будет рядом. Теперь возник как раз такой случай.

Первым делом Федор пригласил в «Оказию» Бориса Кафтанова, который в свое время привел его в группу «Мы». Кафтанов, как